ГЛАВА 27.

Если бы не фонарик Камиллы (разглядев его, Аслан подивился, как он выгодно отличается от виденной им новейшей американской конструкции, как размером, так и тем, что в том всё время надо было подкачивать пальцем пружину, а то гасло), они вряд ли быстро нашли дорогу, ведущую вверх, думал Аслан-бек. А, может, и вообще не нашли бы. Непроглядная темнота, коридоры, влажные стены, каменные выступы и бесконечные тупики, в которые они забредали – временами дарогу охватывало отчаяние.

Он надеялся на Эрика, на его знание пути и способность видеть в темноте, но у Эрика сил, видимо, хватало лишь на то, чтобы не валиться с ног. Он шел медленно, опираясь на стену, но шёл упорно. Аслан думал о том, что если Эрик упадет, они, конечно, не в силах будут нести его, и он молился о том, чтобы у Эрика хватило сил ещё немного пройти, ещё чуть-чуть. Он понимал, что Камилла останется с Эриком, и ему не удастся уговорить её оставить раненого.

Эрик запретил поддерживать его; Аслан только туже перевязал ему грудь белым шарфом Жизели и теперь, идя впереди, оглядывался иногда назад, чтобы убедиться, что Эрик и Камилла не отстали. Девушка шла рядом с Эриком, и иногда Аслан видел, как она берет его руку в свою. После этого дарога старался дольше не оглянуться. Он ни о чем не думал, сосредоточился на дороге.

Несколько раз за время их долгого пути им приходилось делать остановки, потому что Эрик приваливался к стене и стоял, тяжело дыша. Тогда Камилла вставала рядом и начинала говорить. Аслан старался не вслушиваться в то, что она говорила Эрику; то, что он поневоле слышал, казалось ему бессмысленным: «Эрик, вот и «предлог» пригодился…  как хорошо, что у настоящей дамы всегда находится  «предлог», чтобы прийти в гости… знаешь, я ведь тогда нарочно забыла его вернуть… Эрик… ты обещал не оставлять меня одну… Эрик… »

«Она очень добра, - с отчаянием и недоумением думал дарога, - вот и всё, она сочувствует и помогает, и этим всё объясняется, и ничем больше… этого не может быть, потому что этого не может быть никогда… или всё, что я знал о жизни – ошибка…»

Сколько времени они шли, Аслан не смог бы сказать, чувство времени утратилось, потерялось где-то в темноте, утонуло в глубине бесконечных катакомб, и когда он неожиданно услышал за очередным поворотом явственное журчание воды, льющейся с высоты и бегущей по камням – стеклянный лепет «Фонтанчика слёз», - то даже не обрадовался, такое тупое безразличие начало овладевать им.

Склеп с фонтанчиком подтверждал правильность их маршрута, дальнейшее ориентирование не представляло большой сложности, и Аслан решил сделать более долгий привал. Эрик согласился. Похоже, он просто не мог ступить ни шагу.

Черная лаковая лужа уже начала густеть, края её подсыхали, сворачивались, и Аслан выбрал место как можно дальше от неё, так, что двух лежащих фигур не было видно. Мертвой куклы и человека, убитого ею.

Когда через некоторое время пелена усталости, застилавшая ему глаза, начала понемногу редеть, взгляд Аслан-бека сфокусировался на Камилле, и он посветил фонариком. Тот, хвала Аллаху, всё ещё светил вовсю.

Да, экстравагантное зрелище… Жизель в черном плаще, не скрывающем белого окровавленного платья: бурые пятна на пышной газовой юбке, яркое расплывающееся пятно на корсаже, - белый лилейный венок на рассыпавшихся по плечам длинных волосах, маленькие ножки богини в атласных туфельках, испещренных кровавыми пятнами, изящная тонкая рука, вытирающая кровавую дорожку на подбородке и груди… Подстреленная белая птица… Аслан выпрямился. Почему на ней столько крови?! Свежей крови?!

Он перевел глаза на сидящего возле Эрика. Да, судя по всему, его раны ещё кровоточат, на перевязи проступает темное пятно, но раны на горле сухи. Эрик сидит, откинув голову, глаза его закрыты, возможно, он в полузабытьи. Что же с Камиллой?

Аслан поднялся, невольно закряхтев, подошел к ней. Да, кивнула устало Жизель, губа распухла и кровоточит, она прокусила её раньше, и кровь всё идёт, сначала понемногу, потом сильнее, и не останавливается. И очень хочется спать.

Эти простые слова прозвучали в мозгу Аслан-бека сигналом тревоги. Она отсасывала яд, её губа была поранена - следовательно, яд мог попасть в её кровь. Он помнит, как умирал в пустыне погонщик, отсосав яд из укушенного змеей пальца – на языке его оказалась свежая царапина от острой птичьей косточки, которой он чистил себе зубы. Никому не удаётся избежать судьбы, предначертанной Аллахом. Думая, что сумел избежать её, ты лишь следуешь ей навстречу, но иным путем. Смерть грозит тебе пальцем в Тегеране, но поджидает тебя в Самарре. Аслан ясно вспомнил жуткий почерневший язык и чудовищно распухшие губы погонщика…

И вдруг в памяти его всплыло ещё одно воспоминание – слышимые как наяву, прозвучали слова Эрика, - предсказание, данное им Аслану в Мазандеранском дворце, второе предсказание. Первое уже сбылось.

Сбылось, когда он, Аслан-бек, лишился всего, что имел, в том числе и родины.

«Когда рука твоя жестом защиты пройдет перед лицом смерти», - сказал Эрик, и двойственный смысл слов раскрылся окончательно и стал ясен Аслану, когда он смотрел, как спасенный им от смерти Эрик надевает свою маску и пришпоривает коня, унесшего его к границам Персии.

Надевает маску на своё лицо смерти. Вот таким было первое предсказание.

«Белая птица твоей жизни утонет в красных волнах забвения, потому что тот, кого ты возненавидишь, заберет её с собой, уходя, если ты ошибешься в выборе» - вот как звучало второе пророчество.

Аслана затрясло. Всю жизнь он был фаталистом - умудренный опытом, приученный жизнью без жалости и удивления воспринимать любые превратности и выкрутасы судьбы - сейчас он не мог смириться с мыслью, что наступило время второго предсказания, и оно оказалось относящимся к его последней любви – к Камилле - и подразумевало её гибель. И опять, опять он!!!

Плохо соображая, что он делает, ослепленный внезапной вспышкой ярости, Аслан кинулся на Эрика. Лучше бы он убил его - дал ему умереть, или сам! Он послужил косвенной причиной всего случившегося!!!

Эрик очнулся сразу: Аслан ещё только заносил нож, выкрикивая бессвязные проклятия, мешая персидские слова с французскими, с отчаянием произнося имя Камиллы, - а он уже метнулся к девушке. Он успел ещё поймать её взгляд – уплывающий взгляд усталого, но довольного человека, укладывающегося спать в предвкушении приятных, может быть, сказочных снов.

- Эрик, - пробормотала она, но глаз больше не открыла, кулачок занимал привычную позицию под подбородком, - я до смерти хочу спать, разбуди меня, когда…

- Ну уж нет, - прошипел Эрик. – Нет, ни за что…

И бросил, не оборачиваясь:

- Отдай нож, Аслан, убив меня, ты ей не поможешь, а я… надо разрезать корсаж, дыхание слабое…

- Врача, надо скорее, - бормотал Аслан, - это яд, ты видишь, видишь…

- Вижу, но не знаю, что за состав, трость у тебя?

- Я бросил её…

- Чёрт, какой-то антикоагулянт и ещё наркотик, очевидно… У меня все движения замедлены. Не зная состава, никакой врач не подберет…

- Не подберет антидота, да  его не так-то и легко подобрать. Яд редкий, как говорится, науке не известный.

Эрик и Аслан обернулись.

Г-н Нерваль стоял у выхода из коридора, рукой придерживаясь за стену.

- Вы думали, что от меня так легко избавиться? Но убить меня так же не просто, как и вас, мсье Призрак. Но вам, всё же, придётся умереть – яд действует достаточно медленно, но неотвратимо, кровь ничем не остановить, пока она не вытечет вся, до последней капли. А ведь достаточно всего лишь применить противоядие, которое у меня, конечно, есть. Я дал бы его вам, мсье Призрак, но вы рассердили меня. С вами так трудно договориться!

Нерваль говорил спокойно, как обычно рисуясь, и Аслан, сначала удивившийся, что он никак не реагирует на лежащую Камиллу, сообразил, что Нерваль её просто не видит в полутьме склепа. Они с Эриком заслоняли её, лежащую у противоположной стены, да и свет был направлен на него, значит, различаются только их темные силуэты. Он только что добрался до этого места и слышал лишь последние слова Эрика, истолковав их, как относящиеся к состоянию Эрика.

- Может быть, мы всё же договоримся? – спросил Эрик. – Я вижу теперь убедительность ваших аргументов.

- Неужто? – раздался злой смешок. – Вы быстро поверили мне!

- Я иногда просматриваю газеты, - ответил Эрик, - и интересовался репортажами о «Парижском Вампире».

- Я польщен, - в голосе Нерваля зазвучали самодовольные нотки, - неплохая история, правда? Мистично и жутковато. Париж просто нуждается в таких выдумках, они создают атмосферу, так же, как история звонаря Квазимодо с легкой руки мэтра Гюго привнесла неповторимый оттенок в образ собора Нотр-Дам, а история Призрака Оперы прекрасно вписывается в атмосферу Гранд Опера. Я знал, что вы поймете меня и оцените. Вы достойный меня противник, мсье Призрак Оперы. Были.

- Я давно уже не выступаю под этим именем.

- У вас и не будет такой возможности. Я передумал. Я понял, что несколько ошибся в вас. У вас нет… бесстрастности, у вас есть слабые места и вас есть, на что взять.

- Зачем же, в таком случае, вы шли по моим следам?

- О, просто убедиться, что вы умираете. Мне доставляет удовольствие смотреть, как люди умирают, и чем медленнее, тем лучше. Это меня возбуждает. Дольше всего умирание длится с постепенной потерей крови. Кроме того, я не могу отказать себе в другом своём удовольствии – мне нравится знать, что проигравший противник осознает, как именно я переиграл его. Вы попались на такое примитивное, хотя и ловко продуманное мною коварство, такое простодушное, но действующее безотказно! Неужели вы не понимали, что это ловушка?

- Я понял это перед началом второго действия, но не мог рисковать её безопасностью.

- Меня удивляет, что вы не отловили нас поодиночке и не расправились, используя арсенал ваших фокусов Призрака Оперы. Почему?

- Призрак Оперы умер, - сказал Эрик. – Он никогда не возродится.

- Право? Что ж, как угодно. А потом? Я, право, просто горжусь собой! В присланных мною цветах – записка с рисунком «мертвой головы» и вопросительным знаком: она, в сочетании с вовремя произнесенными словами, которые шепнул на ушко мадмуазель Камилле мой помощник…

- Секретарь дирекции мсье Реми? – полуутвердительно спросил Эрик.

- А, вы догадались? Амбициозность молодых людей легко используема… Ну так вот. Реакция мадмуазель была мною верно просчитана, и я не ошибся – она появилась как раз вовремя, чтобы отвлечь вас. Это позволило вас схватить и дало возможность немного вас пошантажировать. Но неужели вы поверили, что я могу причинить ей хоть какой-то вред?

- Я не мог рисковать, - повторил Эрик.

Аслан-бек не выдержал.

- Не можете причинить вред? – выкрикнул он, отступая в сторону и показывая вниз.  – А это что?! Она истекает кровью! Немедленно дайте сюда своё противоядие! Опять пустая болтовня, я удивляюсь тебе! – обратился он к Эрику. – Мы теряем время! Что же ты! Действуй, расстояние не велико.

Нерваль дернулся к ним, но остановился.

- Я не верю вам. Это может оказаться вашей хитростью. Она не могла уколоться о трость, даже подняв её – надо знать потайную пружину, чтобы впрыснуть яд!

- Она отсасывала кровь из его раны, - Аслан кивнул на Эрика, - а ранка на её губе…

Нерваль шагнул вперед.

- И вы допустили?! – выкрикнул он в лицо Эрику. – Вы воспользовались её сочувствием, как и раньше воспользовались её любопытством и жалостью к непонятому и недооцененному гению-изгою, каким вы себя ловко представили? Да ещё этим вашим голосом! Вы загипнотизировали её! Ещё один шаг, - воскликнул он, уловив движение Эрика, - ваш или его, и я разобью ампулу!

- Чего вы хотите в обмен? – спросил Эрик. – Я передам вам все свои изобретения и разработки и подробный план здания со всеми дополнениями, внесенными в проект лично мной для своих нужд. Ведь вам нужно именно это. Я сделаю так, если вы дадите антидот ей, только ей.

- Я не верю вам, - произнес Нерваль задумчиво, - а вы не верите мне ни на йоту. Что же нам делать? Вас здесь не должно быть, когда я подойду к девушке. Но как я могу быть уверен, что, уйдя и скрывшись в темноте за углом, вы не ринетесь потом обратно? Одного я ещё смогу проконтролировать, но не двоих. А что до обмена… вы не успеете сами показать мне ваши полезные разработки, а если объясните, как пройти или, упаси Боже, проплыть к вашему дому, то где гарантии, что меня не постигнет та же участь, что моих людей на озере? У вас, вероятно, все дороги охраняются? Начиная отсюда? – Он, не отворачиваясь от них, показал за своё плечо в сторону ниши с лежащими телами. – Соблазнительно, конечно, ваша кукла обманула, а потом привела меня в восторг, страшно подумать - что же у вас там ещё, в загашнике? И фосфорная бомба, которая взрывается и создает зеленоватый светящийся туман, с этими фантастическими пляшущими фантомами! Блеск! Мне бы пригодилось, бесспорно! Очень, очень соблазнительно… Но, видно, придется смириться с потерями. Пожалуй, я вижу только один надежный вариант. Мсье Перс, - он картинно указал на Аслана, - вы должны бросить мне фонарь, перерезать горло Призрака - я вам любезно посвечу, - бросить мне нож и уйти как можно дальше прочь, громко топая. Досчитав до трехсот, вы крикнете, - ну, петушком, что ли, - и я определю, что вы удалились на достаточное расстояние. Если вам дорога жизнь мадмуазель Камиллы, - а она вам дорога, - вы не станете шалить, имейте в виду, что я хорошо определяю расстояние по голосу... Пожалуй, этот план сойдет за неимением лучшего: вы человек грузный, и если вы попытаетесь вернуться обратно, я заранее услышу ваши шаги и пыхтение и перережу вам глотку. Если у вас есть лучший план, мсье Призрак, я готов его выслушать, но время идет, не забывайте. Чрезмерная потеря крови необратима.

Аслан-бек с бешенством выслушал откровенные издевательства, но Эрик оставался невозмутимым. Он кивнул.

- Лучшего плана нет, - нетерпеливо сказал он, протянув Аслану его кинжал. - Я согласен, давай, Аслан.

- Ты спятил, Эрик, - пробормотал дарога. – Я знал, что ты спятишь рано или поздно.

- Ты только что бросился на меня с ножом по собственной инициативе. Не тяни время. Я всё равно умру – яд действует, я чувствую. Это должно освободить тебя от ложных угрызений совести. Ну, бери же.

- Кроме того, - вставил Нерваль, - как вы уже поняли, мсье Призрак пытался завлечь в свои сети мадмуазель. Он ваш соперник.

- Это правда, Эрик? – просипел Аслан, принимая кинжал.

- Я люблю её, - ответил Эрик бесстрастно, - и можешь мне поверить – если останусь жив, я её никому не отдам, даже если надо будет убить всех в Опере и вокруг, включая и тебя.

- Ну, видите? – Нерваль хохотнул. – По рукам?

- По рукам! Лови! – Аслан-бек неожиданно выбросил руку с фонарем, одновременно прыгая вперед.

Нерваль машинально поймал летящий ему в лицо фонарь, но сделать ничего больше не успел. Кинжал вонзился ему в левый бок, он скорчился и упал. Аслан выдернул кинжал.

Эрик уже обшаривал одежду упавшего.

- Ты зря это сделал, это было чересчур рискованно, - проговорил он, не оборачиваясь. - Я же видел, тебе хотелось убить меня.

- Так то по собственной инициативе, - отозвался Аслан, вытирая лезвие о штаны.

- Ты зря это сделал, - повторил Эрик, - я этого и боялся – у него ничего нет, никакого противоядия. Он блефовал. И теперь ничего не скажет.

Жизель спала. Тонкие веки вздрагивали, и Эрик с бессильной яростью видел, что синева трогает её губы, наползает на щеки, стекает во впадинки висков. Дыхание пока было достаточно наполненным. Аслан кусал свой кулак.

Видимо, Эрик опять был прав. Нерваль не имел при себе противоядия, но он знал, что это за яд, отнес бы Камиллу на поверхность, нашёл у себя или заказал спасительное зелье.

Эрик поправил плащ, на котором лежала Камилла, содрал с себя сюртук, зашипев от боли, и закутал её.

- Пойдем, - скомандовал он, - я понесу её наверх. Ты подстрахуешь меня, если я… Я знаю одного фармацевта, может быть, мы вместе…

Эрик не договорил, и Аслан понимал, почему. Слишком тонка была соломинка надежды, произнесенные слова сдирали с неё  последнюю шелуху иллюзии, и она казалась ещё тоньше - просто былинка…

За спиной у них раздался хрип, на который они не обернулись, затем свистящий голос произнес длинное слово, как понял Аслан, по латыни, и захлебнулся булькающим кашлем.

Эрик подскочил к лежащему Нервалю.  На губах у того пузырилась розовая пена, тело сотрясала дрожь, но лицо не изменилось. Он казался удивленным и немного раздосадованным, но на его красивом лице не читалось никакого испуга или потрясения.

- Антидот? – спросил Эрик и повторил четко и раздельно длинное латинское название.

- Да, основной компонент, - прохрипел умирающий, - но в Париже такого нет в… - он поперхнулся, пена пошла сильнее, - в аптеках… идиоты, вы убили её… ты её убил… только у меня… постарайся что-нибудь… проиграл, чёрт!

Изо рта у него хлынула кровь, он захрипел, тело выгнулось и он замолк.

- Всё, - Эрик с трудом выпрямился, - пробито легкое и легочный сосуд. Пойдём, Аслан, быстро!

- Куда же? – Аслан чуть не выл. - Что он сказал?

- Он назвал. Быстрее, я сказал, ко мне – у меня это есть! Я переплыву озеро и пригоню лодку. Мы успеем, мы успеем, успеем! Должны…

                                                   ***

Спустя два дня у «Фонтанчика слёз» опять звучали человеческие голоса, впрочем, говорили трое пришедших мало.

В углу склепа, позади маленького фонтанчика, вырыли могилу. Перед тем, как двое мужчин взялись, чтобы опустить в неё завернутое в черный шелковый плащ тело, маленькая изящная девушка в черном платье сделала им знак остановиться, опустилась на колени и надела на палец уходящего золотое кольцо. Тело скрылось в могиле.

Высокий худой мужчина помог девушке подняться, и она прижалась к нему, ухватившись за его руку, как это делают испугавшиеся дети, в то время как второй мужчина засыпал могилу. Он сровнял могилу с землей и немного потоптался на свежей земле, утрамбовывая её, чтобы это место ничем не отличалось от окружающего пещерного грунта. Никто не произнес ни слова, слышалось только журчание бегущей по камням воды.

Девушка в чёрном подняла бледное лицо к своему спутнику и что-то тихо сказала ему, потом отошла и села на один из камней, образующих низкий парапет маленького фонтана. Её спутник посмотрел ей вслед и повернулся к подошедшему грузноватому мужчине.

- Как она? – спросил тот.

- Ещё слаба, но быстро приходит в себя, - ответил Эрик.

- Нужно ли было приводить её сюда?

- Она хотела и настаивала, а если она настаивает…

- Да, я знаю, - вздохнул Аслан-бек, и оба мужчины взглянули на девушку, которая, опустив пальцы в воду фонтана, задумчиво смотрела в темноту.

- Я рассказал ей, - Эрик продолжал смотреть на хрупкую черную фигурку, - и она сказала, что это её долг – внутренний долг, понимаешь? – потому что он, как ни верти, спас её, - Эрик помолчал и добавил. - Как ни верти – это её слова. Потому и это кольцо… знак благодарности и прощения. Всё-таки - он любил её…

Аслан-бек покачал головой.

- Его последние слова – месть, попытка хоть таким образом восторжествовать над тобой, Эрик, наполнив твоё бессилие перед лицом неотвратимой судьбы ещё большей горечью и чувством вины. Подразнить шансом, заведомо неосуществимым. Он уверен был, что ты не сможешь воспользоваться его подсказкой.

- Я думаю иначе, - промолвил Эрик, - этого мы никогда не узнаем, но полагаю, что он хотел спасти её, давая шанс – он многое знал о моих возможностях. А он мог сказать: «Так не доставайся никому» - и забрать её с собой наверняка.

- Любил! Извращенный злодей, таких нужно убивать, как бешеных собак! Что можно найти человеческого в их чувствах. Что такое любовь безумца и преступника, в какой уродливый клубок сплетается она со злом, извращая свою суть?

- Её суть сильнее, - тихо сказал Эрик. – Она способна распутать клубок.

- Способна? – язвительно переспросил Аслан и хотел добавить что-то ещё, но взглянул на Эрика и после короткой паузы выдохнул. - Ты судишь по себе, Эрик.

Эрик промолчал.

Аслан-бек пожал плечами, затем кивнул подбородком в сторону.

- А где?.. Ты был здесь раньше? Я не вижу никаких следов.

- Их нет, - Эрик глянул в сторону ниши и вновь перевел глаза на девушку у фонтана. – «Себя» я забрал вчера, а вторую жертву… - он усмехнулся. – Придя сюда вчера я столкнулся – с кем бы ты думал? – видно, не только меня трудно убить, - с нашим приятелем, сходным также со мной и манерой одеваться. Ты догадываешься, о ком я?

- Каркающий командир головорезов? – не поверил дарога. – Субъект в мягкой шляпе и потрепанном плаще? Неужели вы побеседовали и разошлись? Или здесь зарыт ещё один труп?

- Это мог быть с равным успехом и мой, - Эрик улыбнулся краем рта, - это серьезные люди. Но мы обсудили несколько аспектов наших взаимоотношений и спокойно разошлись. Видишь ли, ему или, как он пояснил, «его ведомству», я не нужен. Он дал мне понять, что вся эта суета вокруг меня являлась личной инициативой Нерваля, имевшего, даже в этой непростой среде людей из тайной полиции и полиции политической, репутацию карьериста, не останавливающегося ни перед чем и слишком часто путающего интересы ведомства со своими собственными, чем он нарушал правила установленной игры. «Бретёр», - так он отозвался о нём, без особого, впрочем, сожаления.

- Слушай, Эрик, - дарога решил полностью внести ясность, - кто он такой, и что именно предлагал тебе этот «бретёр»?

- Да то же самое, что и твой пресветлый шах, дарога, и ещё другие, - Эрик, вероятно, имеет спрос только в «теневой сфере человеческой деятельности», - горький раздраженный сарказм, выплеснувшийся, неожиданно, в этих словах и, особенно, в тоне, которым они были произнесены, показал вдруг Аслану степень напряжения, вызываемого у Эрика ограниченностью его существования и то, насколько он тяготится этим. А Аслану всегда казалось, что Эрик чувствует себя в «тени» как рыба в воде!

Камилла подняла голову и встревожено взглянула на Эрика.

- Он предложил мне работать на него в «тайная тайных» политической полиции. Агент по особым поручениям – такая роль  отводилась мне, - Эрик понизил голос. – Он решил, что мой стиль «работы с восточным привкусом», как он выразился, как нельзя лучше подходит для его целей. Его интересовала и вся машинерия, которую я устроил в Опере для себя, и особенно секретные ходы и Ложа №5, которую он, как я понял, собирался использовать для подслушивания и, не исключаю, ликвидации – буде возникнет нужда. У меня сложилось впечатление, что целью его являлось создание некой посредствующей инстанции между тайной полицией, политической полицией и контрполицией, и он намеревался пользоваться всеми этими силами, постепенно сосредотачивая в своих руках все нити, становясь фигурой всё более крупной, координирующей и – тайной. Серый кардинал от полиции. Как следствие – двойная игра, он ел из нескольких кормушек. Впрочем, я могу и ошибаться. Как бы то ни было, он, идя неуклонно к своим целям, вызывал раздражение у людей с иными стремлениями, и его исчезновение устроит многих. Его не будут настойчиво искать - ни те, ни эти. А у нашего каркающего друга слишком много своих забот. И своих расчётов. Он предпочел забыть о нём и предоставить мне самому решить проблему с телом, не желая привлекать своих людей. Никто не должен был узнать о конце, постигшем Нерваля.

- А его люди? Он смирился с их потерей?

- С профессиональным хладнокровием, с каким он принял и «гальваническую ванну». Неизбежные издержки ремесла. Но свой «ведомственный» труп отсюда он забрал.

- Странно, - не удержался Аслан-бек, - раньше тебя привлекала подобная роль – быть осведомленным и всеведущим, диктовать свои правила игры, дергать людей за тайные ниточки и заставлять их плясать под твою дудку! Неужели теперь всё это не нашло отклика в твоей душе?

- Я изменился, Аслан, - и Аслан-бек в который уже раз подумал, что только голос Эрика способен вложить столько оттенков чувства, придать такое звучание трем простым словам. – Я раскуклился… - добавил Эрик непонятно и засмеялся – тихо, радостно и нежно. Чуть смущенно. Никогда, ни единого раза в жизни не слышал Аслан этакого смеха.

Аслан-бек переминался с ноги на ногу. Ему очень хотелось задать ещё один вопрос, который занимал его, на самом деле, гораздо сильнее, но ответ на который он боялся услышать.

- Что ты… собираешься делать дальше? – выдавил он, наконец, и почувствовал, как заныло в левом боку.

Так, с короткими промежутками, то затихая, то возобновляясь вновь, ныло у него эти последние два дня и началось оно – шайтан его! – не во время сцены в склепе у фонтана, вот что странно!

В те часы, что они, принеся Камиллу в дом за озером, уложили её на кушетку в библиотеке, и когда Аслан, ломая спички, разжигал жаркий огонь в камине, в то время как Эрик, не скинув мокрой одежды, страшный, бледный как смерть, лихорадочно возился в своей лаборатории, категорически отказавшись от помощи Аслана, звеня колбами, смешивая, нагревая и охлаждая - в это время сердце не болело, хотя колотилось в груди, словно отсчитывало минуты, секунды.

Оно сжималось, когда Эрик, перетянув жгутом тонкую руку Камиллы повыше локтя и стиснув зубы, ввел иглу шприца с изготовленным им составом в голубую вену, и потом они сидели неподвижно, напряженно ожидая, а кровь всё сочилась из нижней губы, капля за каплей, - но не ныло.

А потом Аслан увидел, что очередная капля не поползла по подбородку, помедлила, и её не подгоняла следующая за ней, потому что следующей не было – и он взглянул на Эрика…  и отвернулся, потому что лицо Эрика – его маска? – это трудно было бы объяснить, но оно выражало такую дикую, сумасшедшую радость, что он отвернулся. Но сердце его всё ещё не ныло.

Первый  раз закололо и заныло в тот момент, когда Камилла открыла затуманенные глаза и, пробормотав: «Эрик, ты где? Я боюсь – такой страшный сон», уткнулась в плечо упавшего на колени перед кушеткой Эрика. 

Сейчас он чувствовал себя растерянным и каким-то сразу постаревшим, и ему всё время казалось, что произошла нелепая и случайная  ошибка. Может быть, ему нужно поговорить с Камиллой, объяснить? Ведь это ненатурально! Или нет? Он уже ни в чём не был уверен. Не понимал…

- Мы ещё не говорили на эту тему, - голос Эрика стал мягким, теплым, - не до того было, понимаешь?

Это «мы» тяжким камнем упало на сердце Аслана - окончательным приговором.

Аслан не желал понимать, не хотел представлять и торопливо перевел разговор.

- Интересно, откуда этот Нерваль столько узнал о тебе?

Нельзя сказать, что он перевел разговор удачно.

- От тебя, Аслан, - всё также мягко проговорил Эрик, - из твоих показаний, данных некогда комиссару полиции, и объяснений загадки Призрака Оперы, с которыми ты осаждал следователя Фора.

Аслан-бек насупился.

- Никаких ламентаций с моей стороны, дарога, - Эрик смотрел на «Жизель в черном». – Если бы не твоя склонность рассказывать обо мне… - он замолчал, и Аслан увидел, какой, оказывается, улыбка Эрика может быть нежной - трогательно, непереносимо нежной.

Глядя себе под ноги – сапоги измазаны в свежей глине, - Аслан-бек холодно заметил:

- Ты, вероятно, стареешь, Эрик, если позволил всего лишь пятерым нападавшим одолеть тебя, отделавшись несколькими незначительными ранами. Почему ты сразу не убил всех? Почему ты не применял радикальных мер, где была твоя удавка, где был весь твой смертоносный арсенал, а не эти штучки с шариками и дымом?

Эрик взглянул на него с жалостливым сожалением.

- Ну, не при ней же. Ты задаешь тот же вопрос, что и Нерваль. Я уже ответил – Призрака Оперы нет больше. Если бы я поступил так, я вернулся бы к нему. Та страница закрыта. Я обещал ей.

- А если бы ты проиграл?

Эрик вздернул подбородок с тем странным, каким-то мальчишеским выражением, которое так знал Аслан, и которое невозможно было ожидать в Эрике, пока не узнаешь его хорошо, и не ответил.

«Он опять отказался от всего, от себя, и проиграл, - с недоумением подумал Аслан. – Но, проиграв, Эрик выиграл. Второй раз. Почему так получается?»

-Эрик! – Камилла подошла к ним, тронула Эрика за локоть.

«Она всё время зовёт его, - терзался Аслан, - что он ей, всё время нужен? Но она ведь видела, сознанье потеряла, - а ведет себя так, словно он такой же, как все. Смотрит на его маску безмятежно, будто не знает, что под ней. Нет ни малейшего оттенка принуждения себя, никакой натянутости. Как же это возможно?»

- Ты устала? – склонился к ней Эрик. – Мы уходим, дарога, нам пора.

Камилла улыбнулась Аслан-беку.

- Прощайте, Аслан, - она заглянула ему в глаза, потом, точно заметив что-то, вгляделась внимательнее. - До свидания, мой друг, и… спасибо… за всё!

Погладила по руке, пожала, Эрик взял её под локоть и они пошли. Вот так просто. Аслан-бек изо всех сил сжимал лазуритовые четки, так, что камешки скрипели в его кулаке, похрустывали. Сейчас она войдет в темный коридор и исчезнет в темноте, растворится в бесконечной проклятой темноте под этой проклятой Оперой.

- Камилла! Подождите! – он закричал совершенно неожиданно для себя и устремился к ней, мучаясь от сознания своего малодушия. – Подождите, - повторил он, хотя она сразу остановилась и стояла в начале коридора, уводящего во тьму. – Один вопрос, можно?

Эрик, помедлив, отступил в сгущающийся сумрак позади и замер неподвижно – черный силуэт на черном фоне, пристальный взгляд мерцающих золотистых глаз, ставших жесткими. Правая рука под плащом.

- Прошу, ответьте мне! – девушка кивнула, наклонила слегка голову, выжидательно и спокойно глядя ему в лицо. – Я видел, вы смотрели, ваши глаза были широко открыты, - выражение её лица ясно спрашивало: «Ну? И что?» – вас потрясло увиденное, вы лишились чувств… Как вам удалось заставить себя забыть то, что вы увидели? Сразу забыть?

Камилла слушала его сбивчивую речь улыбаясь.

- Удивительно, почему стольким многим хотелось заставить меня смотреть, хотя я ничем не показала, что хочу увидеть?

Она помахала растопыренными пальцами перед глазами.

- А вы, друг мой, уверены, что всегда видите всё таким, какое оно есть, а не таким, каким вам хочется видеть? Себя самого, события, других людей? Меня, например?

- Когда любишь, - глухо ответил Аслан-бек, - мало что видишь.

- Вот вы и ответили сами на свой вопрос. И ещё – не всегда риск оправдан, не всё следует проверять на прочность, я убеждена в этом, но не умом - я чувствую это сердцем. Я больше ничего не скажу, вы сами поймете.

Она сделала движение повернуться, и Аслан, не обдумавший этого заранее, неожиданно дернулся и удержал её руку. Эрик шагнул к ним, но остановился.

- Я хочу сказать вам, Камилла… Я должен вам сказать… То, что был убит этот головорез, этот Жюв, нельзя считать виной Эрика. Это необходимая самооборона и желание защитить вас, и его руки чисты по сути. Этот разбойник, не колеблясь, ударил Эрика… манекен в спину. На подлые способы необходимо отвечать, но Эрик до конца пытался не применять…

- Я знаю, - прервала его Камилла. – Спасибо, Аслан, и за эти слова я благодарна вам ещё больше. Я всегда буду помнить вас.

Девушка привстала на носки и чмокнула склонившегося к ней Аслан-бека в щёку. Повернулась легко, пошла к Эрику. Эрик взмахнул плащом, закрывая её, и они сразу слились с темнотой, только блеснули на Аслана в последний раз глаза Эрика – Призрака Оперы, глянувшего на него через плечо.

***