Монпелье, 1912

- Баскервиль! Вы дурак! Не предполагалось, что вы его убьёте. Мне нужно было, чтобы он сначала заговорил.

Женщина рассекла воздух хлыстом для верховой езды. Она была потрясающе красива. Медные пряди волос окружали её лик, подобный лику Мадонны. Сверкающие глаза были изумрудно-зелеными.

- Он почти разговорился, графиня, но его сердце просто не выдержало.

Мужчине было за двадцать, он был сухопар и говорил с британским акцентом.

 - У меня не было ни малейшей возможности узнать…  

Он повернул голову, взглянул на искалеченное тело, которое – гротескно скорчившись - лежало на полу небольшой парижской квартиры.

- В любом случае, у нас всё ещё остается пергамент.

- Не заставляйте меня пожалеть о том, что я проявила к вам жалость на Конклаве Черных Плащей в Сартене в прошлом году, - гневно выкрикнула женщина. – Вы были ничем иным, как бастардом из опозорившего себя семейства, бесцельно слоняющимся по Европе…

- В отличие от преступницы, за которой охотится полиция пяти государств, вы хотите сказать?

- Довольно, вы, двое. Я не вполне уверен, что у  итальянца имелся ключ к тайне, - произнёс третий человек глубоким, прекрасно модулированным голосом. Он стоял в тени - высокий горделивый силуэт, скрывающий черты своего лица под черной маской.

- Моя информация была достоверна, - ответила женщина, всё ещё переполненная яростью. – Этот идиот Перуджа не стал бы мне лгать. У меня не бывает неудач! Я всегда преуспеваю во всём, за что берусь.

- Да, если я правильно помню, был один человек, который…. - вмешался Баскервиль.

- Не упоминайте о нем! Никогда! - произнесла женщина ледяным тоном, который был еще более пугающим, нежели ее недавний эмоциональный всплеск.

- Вы должны научиться отпускать от себя  ненависть, милая моя Жозефина, - сказал человек в маске, - так же, как некогда я отпустил ангела, которого боготворил, мою прекрасную Кристину… Идёмте, гордая дочь Калиостро, - продолжил он, галантно целуя ее руку, - лучше сконцентрировать наши силы на расшифровке данного древнего документа… Вас это тоже касается, сэр Баскервиль…

Длинные костлявые пальцы обвели контуры герба, оттиснутого на древнем пергаменте, исписанном латинскими письменами.

Они прочли:

"Теперь, когда Смерть, наконец, приближается, я живу в страхе, что скоро Небесный Судья положит мою грешную душу на весы свои. Никто в этом городе не знает, кто я на самом деле – Бернардин де Ганж, рыцарь Мальтийского ордена, убийца прекрасной Дианы, жены моего родного брата, которая отвергла мои ухаживания. Я злосчастный грешник, и должен облегчить свою душу, прежде чем я покину земной предел. В городе Монпелье я спрятал сокровище, подаренное евреями из Сув Епископу Магелонскому в 1246 г., вверенное Диане, которое я украл после своего гнусного преступления. Я никогда не осмеливался тратить это проклятое злато. Оно свидетель моего преступления. Да простит меня Черная Мадонна!

Sub antiquale majestatis pedibus
Ac in scutuli gurgite
Tres equites jacent"

Женщина потянулась, более, чем когда-либо похожая на какое-то прекрасное существо кошачьей породы, обнажая под полными пурпурными губами острые белые зубы.

- Моя коляска ждет. Что ж, в таком случае отправляемся в Монпелье.

Несколько недель спустя:

- Откуда у тебя этот документ, Бишу?

Джим Барнетт обвел пальцами контуры герба, оттиснутого на древнем пергаменте, исписанном латинскими письменами. Конечно же, это была копия, но копия, сделанная со стилем и уверенностью, выдававшими руку подлинного художника.

- От итальянского художника, который делил студию с Винченцо Перуджа, человеком, которого мы ранее допрашивали в связи с похищением портрета «Моны Лизы» в прошлом августе месяце. Все обвинения с Перуджа были сняты. Мы нашли труп его друга в его квартире несколько дней назад, и, просматривая его бумаги, я обнаружил этот рисунок. Я подумал, не имеет ли он какое-то отношение к его убийству?

Отвратительное видение места убийства пронеслось перед Бишу во всем своем ужасе. Полицейский вздрогнул, вытирая лицо носовым платком.

- А что с Перуджа? - спросил Барнетт.

- Исчез. Несколько месяцев назад. Но он не имеет никакого отношения к похищению «Моны Лизы». Ставлю на это свою репутацию. Консьерж сообщил, что видел красивую рыжеволосую женщину, говорящую с итальянским акцентом, высокого англичанина и еще одного мужчину, который скрывался в тенях. Это вам о чем-то говорит?

Барнетт улыбнулся затаенной улыбкой, словно наслаждаясь шуткой, ведомой лишь ему одному. Он читал надписи на латыни, переводя их по мере прочтения:

«У изножья Древней Святыни,
в бездне под щитом
покоятся три всадника»

- Мне очень жаль, Бишу, но мне это ни о чем не говорит… На этот раз разбирайся сам.

 Виконт Рауль де Шеризи шел вверх по бульвару, который вел от королевской площади Пейру, находящейся в древней части Монпелье - города на юге Франции, -  к кварталу, известному как Эгюэльри. Его лицо было задумчивым, шаги медленными. Он недавно приехал в Монпелье со своей старой матушкой, остановившись  в дорогом отеле, расположенном в сердце старого города. Как он объяснил консьержу, доктора порекомендовали его матери пребывание в теплом климате.

Мимо  медленно проезжали наемные экипажи, запряженные в них белые лошади породы Камаргу цокали копытами по мостовой, красные помпоны украшали их шеи; за пределами Парижа было мало автомобилей. Прохожие останавливались поболтать, обмениваясь новостями на певучей смеси окситанского и провансальского французского. Чистое голубое небо с легкими, ослепительно белыми облаками поднимали Раулю настроение.

Рауль остановился на мгновение перед зданием Префектуры, восхищаясь классическими архитектурными пропорциями – в XVI веке это здание принадлежало семейству де Ганж – и восхитительным крытым рынком в стиле Наполеона III, находящимся неподалеку. Мальчик, продающий газеты, прокричал: «ЗАГАДОЧНАЯ БАНДА СНОВА НАНОСИТ УДАР! НОВОЕ УБИЙСТВО! ПОЛИЦИЯ ПРИВЕДЕНА В СОСТОЯНИЕ БОЕВОЙ ГОТОВНОСТИ!» Рауль купил газету и начал читать ее, постукивая по тротуару металлическим наконечником своей трости.

«Берегись, - подумал он, - не позволяй этой мирной, спокойной обстановке прекрасной провинциальной жизни отвлечь тебя. Эта дьяволица где-то здесь, точит свои когти…»

Вернувшись к себе в номер, Рауль схватил за руки пожилую женщину, сидящую на диване, и закружил ее в импровизированном вальсе. Затем, когда он отпустил ее и она, запыхавшаяся, снова села, он воскликнул:

- Виктори! Моя дорогая старая Виктори! Я близок к своей цели! Я чувствую это! В бездне под щитом это городской район в форме щита, центр Монпелье, сердце старого города. Сверху старый город действительно напоминает по форме планировки щит или герб. Новые бульвары проложены там, где были стены старого города. Внутренняя часть герба в центре соответствует «бездне». Таким образом, это здание Префектуры и крытый рынок. Сокровище прямо у нас под носами, или, я бы сказал, под ногами. Оно лежит захороненным там столетиями, ожидая меня, Виктори! Меня! Но теперь мне надо понять, кто такие эти Три всадника… И кто  эта Древняя Святыня?

По-прежнему переводя дыхание, Виктори вздохнула: «Я не знаю, Рауль, но не забывай, что ты пригласил священника из Нотр-Дам де Табль на обед сегодня вечером».

Рауль рассмеялся.

- Человек, у которого, возможно, имеются ответы, которые я ищу! Виктори, напомни мне заказать бутылку этого прекрасного Бургейского вина, которое слишком долго собирало пыль в великолепном погребе этого отеля…

Старый священник радостно отдал свой пустой бокал молодому официанту. Обеденный зал отеля был украшен красными бархатными портьерами  и старинными напольными часами, тяжеловесно отбивающими время. Люстры сверкали, их свет играл на золотых столовых приборах, используемых гостями.

- Вы прекрасный хозяин, мой дорогой виконт.

Священник отхлебнул вина и слегка прищелкнул языком по нёбу, смакуя утонченность богатого букета.

- Личности, убийцы, которые свирепствуют в нашем ввергнутом во тьму кромешную городе, оказались чрезвычайно неуловимыми. Сам префект полиции не имеет ни малейшего понятия, что делать дальше. Для него это словно китайская грамота.

- Кстати о мертвых языках, - заметил Рауль, - я недавно прочел надпись на латыни, упоминающую Magesta Antiqua. Вы не знаете, что это означает?

- Древняя Святыня. Едва ли вы нашли бы более подходящего человека, чтобы обратиться к нему с данным вопросом, дорогой виконт. Это странная и таинственная местная легенда, которую мало кто знает. В ней говорится о Мадонне, прекрасной статуе, искусно вырезанной из черного дерева, привезенной из крестовых походов в XII веке Гильомом VI, сеньором Монпелье. Черная Дева, как ее называли, привлекла внимание пилигримов на их пути в Константинополь. Говорили, что она была чудодейственной, излечивала больных и тому подобное. Тех же, кто не был достоин её милости, лечили врачи из старого университета.

- Где она теперь?

- Никто не знает. Она исчезла. Она находилась в самой старой церкви в городе, Нотр-Дам де Табль, не в той, в которой теперь служу я, а в первой, которая была разрушена, сначала гугенотами, затем революцией. Это было чудесное готическое здание, возведенное на фундаменте первоначальной церкви в романском стиле. Но теперь все разрушено. Так печально. Там, где она находилась, построили крытый рынок. Это уродливое здание в стиле Наполеона III, которое вы можете увидеть из своих окон.

- А что-нибудь осталось от старой церкви?

- Нет, насколько мне известно… Возможно кладбище… могильник… Кто знает? Все это было так давно. Я бы все отдал, чтобы увидеть Черную Деву.

- Возможно, она правит бездной, - сказал Рауль. - Бездной под щитом.

Но священник не услышал его, так как начал клевать носом, похрапывая в такт ударам напольных часов.

Рауль высоко поднял лампу, освещая каменную стену, которой достигли его рабочие. Они трудились уже несколько дней, раскапывая желтую глину в подвале, арендованном им и находящимся недалеко от крытого рынка. Он уже наметил месторасположение катакомб, постукивая своей тростью по тротуару рядом со зданием Префектуры и отмечая, где по звуку обнаруживались пустоты. Рауль схватил ригель, вытащил несколько камней, тем самым обрушив остальные. Перед ним оказалась комната, маленькая и круглая, пахнущая плесенью. Он шагнул внутрь и увидел сотни лиц, тара́щившихся на него своими темными, пустыми глазницами. Это было древнее кладбище Нотр-Дам де Табль. Он смотрел на сотни человеческих черепов, наваленных один на другой. 

Он сделал несколько шагов вперед. У него было странное чувство, будто что-то двигалось в тенях, наблюдая за каждым его шагом, но он сказал себе, что это лишь порождение его воображения. В этой комнате никто не бывал вот уже несколько веков. Он продолжил исследовать комнату, пробуя стены ригелем. Внезапно он услышал шум и был вырублен ударом по голове чудовищной силы. Прежде чем потерять сознание он успел увидеть два кошмарных желтых глаза и ухмыляющейся лик Смерти, глядящей на него.

Рауль очнулся в темноте. Попытался нащупать лампу.  Лампа была разбита и бесполезна.

Перед ним вдали горел свет, озаряя комнату, обитую черной и красной материей. Он сделал шаг вперед и ударился о толстую стеклянную стену. Он был в тюрьме. Три фигуры, одетые в черные венецианские карнавальные маски, смотрели на него. Их черные плащи сливались с тьмой, полной древних костей цвета слоновой кости. Рауль догадался, что его поместили в комнату, в спешке организованную в катакомбах, глубоко под городом.

С чувственно очерченных губ одной из фигур сорвалось восклицание: «Рауль!»

- Я надеялся, что мы никогда вновь не встретимся, Жозефина.

Маска упала, явив нежный овал лица Жозефины Бальзамо, графини Калиостро.

- Как ты можешь говорить такое, Рауль? Тебе было 20 лет. Я была твоей первой любовью – той, которую ты так и не забыл…

- Нет, Жозефина. Кларисса была моей первой любовью. А ты убила ее.

- Она забрала тебя у меня. Она была ничтожеством. Она мешала тебе стать тем, кем ты стал – Арсеном Люпеном! Тем, кем ты сейчас являешься, ты обязан мне, Рауль. Вместе, мы стали бы непобедимыми. 

- Мы тратим время, - сказал с английским акцентом мужчина, также снимая свою маску. - Совершенно очевидно, что он знает, где спрятано сокровище. Я заставлю его говорить.

- Так же, как вы пытали и убили всех остальных, и совершенно напрасно, сэр Баскервиль? А меня еще называют монстром!..

 Третья маска упала, обнаруживая под ней ужасное лицо  говорившего, похожее на череп.

- Так это вы следили за мной сегодня в склепе? - спросил Рауль. - Я слышал о вас, это вы наводили ужас в Опере? Все еще живы? Или все еще не-мертвы?

Когда он сражался за свою жизнь, в самый кульминационный момент опасности, он всегда испытывал потребность издеваться, насмехаться, словно бы крича всему свету: «Я все еще живой!» Этот раз не был исключением.

- До чего же скверно подобранное трио негодяев: гарпия, крыса и пугало. Мои поздравления, благодаря вам Префект полиции неделями глаз сомкнуть не мог! Я уверен, он поблагодарит меня, когда я доставлю ему вас связанными, с кляпами во рту и с моей визиткой…

Рауль увидел, как жадность в глазах Жозефины борется с ненавистью. Ненавистью женщины, которой вновь пренебрегли.

- Мы найдем сокровище без его помощи, - отрезала она.

Без единого слова три фигуры растворились во тьме. Рауль понимал, что ловушка вот-вот станет смертельной. Он ждал знака, все его чувства были обострены до предела. Внезапно он услышал звук сочащейся воды. Сверху, возможно, из канализационных труб. Они собирались утопить его.

Рауль быстро снял с себя рубашку. К его спине были привязаны разобранные фрагменты его трости с металлическим наконечником. Он собрал их вместе и стал со всей силой бить по стеклу. Вода дошла уже до его колен, затем до его пояса, но он продолжал методично, не паникуя, бить по стеклу. Наконец на стекле появилась трещина и в стороны полетели осколки. Вода начала выливаться сквозь образовавшееся отверстие. Несколько секунд спустя  вся треснувшая стеклянная стена рухнула на пол.

Рауль был свободен.

Он обыскивал катакомбы, пока не достиг древней часовни. Она была маленькой, не больше крипты, охраняемая статуями умерших. Над ее входом он заметил такой же герб, вырезанный в камне. На нем была эмблема Гильома VI. Рауль надавил металлическим наконечником своей трости в центр щита. Трилистник легко сместился, приводя в действие механизм, заставив колонну в романском стиле повернуться и явить…. Древнюю Святыню!

Изящная Черная Мадонна сидела на троне с младенцем на руках. Рауль бережно приподнял статую и под ней обнаружил нишу, в которой лежали Три всадника… Три всадника, отлитые из чистейшего золота, сидели верхом на золотых лошадях, некогда сделанные еврейскими золотых дел мастерами из Сув в качестве дара Епископу Магеланскому… Восемь веков ожидавшие, чтобы их нашел… он - Арсен Люпен.

Неожиданно из-за гробницы выпрыгнул человек, пытаясь заколоть Рауля. Он бы преуспел в этом, если бы Черная Мадонна в этот самый момент не опрокинулась со своего пьедестала, заставив Рауля шагнуть к ней, чтобы поймать её, благодаря чему он избежал рокового удара.

- Я знал, что ты сбежишь и приведешь меня к сокровищу, - сказал сэр Баскервиль. - Остальные ушли. Я убью тебя. Мне не надо будет делиться с ними.

- Как это по-английски с вашей стороны. Всегда готовы предать своих союзников, да? И впрямь поступок, достойный Вероломного Альбиона! - пошутил Рауль.

Мужи лучшие, нежели Баскервиль, пытались и раньше убить Люпена; никто не преуспел. Вскоре злодей лежал обезоруженным на земле, связанный полосками ткани из рубашки Рауля.

Затем Раулю показалось, что он слышит странную музыку, величественную и грустную мелодию, исходящую из глубин катакомб. Чистый, ясный как хрусталь голос в сопровождении погребального Реквиема - словно филигранная, ажурная серебряная вышивка на черной завесе. Люпен кинулся вниз по коридору, оттолкнул тяжелый гобелен и увидел Эрика, согнувшегося над органом, яростно игравшего на нем, рыдая, будто потрясенного каким-то нечеловеческим горем.

Рядом с ним стояла и пела прекрасная светловолосая девушка.

Рауль набросился на Призрака, но его руки схватили только пустой воздух.

Музыка еще продолжала литься недолгое время, затем остановилась и больше не возобновлялась. Образы Эрика и девушки исчезли, растворившись в ничто, подобно утренней росе.

Рауль огляделся и в углу обнаружил то, что, как он знал, должно было быть там: хитроумный механизм, сочетавший кристальные призмы и фонографические записи. Он сразу же узнал его. «Машина Орфаника… Запись изображений и звуков… Куда бы он ни следовал, он повсюду носит с собой ее образ и голос… Бедный Эрик…»

На следующее утро в Монпелье двое мужчин, проснувшись обнаружили   у изножий своих кроватей самые заветные желания своих сердец исполненными: для Префекта полиции это оказался связанный  сэр Лионель Баскервиль с кляпом во рту - убийца, терроризировавший город; а для священника Нотр-Дам де Табль это была Древняя Святыня, Черная Мадонна  Гильома VI.

Осведомленные люди утверждают, что призрак с обликом скелета по-прежнему блуждает по катакомбам под старым городом; другие полагают, что это сам Арсен Люпен сделал катакомбы своим новым убежищем; более романтичные натуры говорят, что он разделяет свой подземный трон с леди с огненными волосами, вечно молодой… Пусть читатель опасается того, чего хочет, и верит в то, во что хочет!