He's here, The Phantom of the Opera... Русский | English
карта сайта
главная notes о сайте ссылки контакты Майкл Кроуфорд /персоналия/
   

Перевод: © Anastasia

Данный перевод выкладывается с исключительно ознакомительными и некоммерческими целями.
Копирование перевода запрещено без разрешения переводчика.


"Глаза его отца».
(His Father's Eyes)

Авторы: Жан-Марк Лоффисье и Рэнди Лоффисье
(Jean-Marc & Randy Lofficier)



 

 

Розмари провела ужасную ночь, свернувшись на своей жалкой койке. Ей почти казалось, что она могла услышать, как  паразиты извиваются и корчатся в грязном матраце, который она нашла в наименее влажном углу лачуги. Она не могла заснуть, и ночь тянулась, бесконечная, удушающая. С непримиримой регулярностью крошечные капли воды просачивались между балками крыши и падали на влажный грязный пол ее темницы, отмеряя время подобно старинным часам. Снаружи выл шотландский ветер. Шторм приближался с Северного моря, и стенания ветра проникали сквозь плохо пригнанные деревянные доски стен и доносились до слуха девушки, представляясь в ее кошмарах эхом древних проклятий.

 

Она вертелась и вертелась на лежанке в приступах нетерпеливой муки. Хотя  она была истощена усталостью  и страхом, она не могла обрести милосердное убежище во сне. После нескольких часов горения слабо трепещущий факел, который он оставил у  двери, потух, и она оказалась в кромешной тьме. Она думала, что сойдет с ума от слабых шуршащих звуков мыши-полевки  или крысы, или возможно, что еще ужаснее, от работы пауков, которые заполонили балки над ней.

 

Розмари не могла угадать, сколько времени прошло, прежде чем она снова услышала звук его шагов. Рассвет еще не наступил, поскольку свет пока не проник сквозь тонкие деревянные стены. Ее чувства, обострившиеся ко всему, что происходило внутри или снаружи лачуги, засекли его присутствие прежде, чем она услышала звук шагов.

 

Он вернулся.

 

Дыхание Розмари участилось. Ее сердце тяжело забилось в груди. Она услышала, что он убрал  брус, который  запирал дверь. Она собралась с духом, чтобы вновь выдержать его ужасное присутствие и взгляд его злых желтых глаз.

Брус упал на землю. Дверь, висевшая лишь на одной петле, распахнулась.

 

Он появился на пороге, держа новый факел, который он поместил на место прежнего, потухшего. Его лицо было непроницаемым, но крошечная деталь все же сумела извлечь слабый всхлип Розмари, несмотря  на ее решение оставаться храброй. В углу его рта стекала тонкая струя крови.

Он оставался совершенно неподвижным, словно отвратительная живая восковая фигура, и смотрел на  свою  пленницу, возможно обдумывая ее судьбу.

 

Тянулись долгие минуты.

Внезапно, не показывая никаких эмоции, он развернулся и исчез в темноте, не закрывая дверь.

Наступил рассвет, а с ним день новых ужасов. Розмари не смела пересекать открытый порог из страха столкновения со своим ужасным тюремщиком. Она иногда слышала его шаги снаружи и знала, что он был неподалеку.

 

Может быть, он играл с нею? Также как он "поиграл" с Мэгги до этого... Она встряхнула головой, не желая вспоминать тот кошмарный миг, когда он появился ниоткуда во время ее мирной дневной прогулки по шотландскому нагорью и схватил ее после того, как зверски убил ее храбрую шотландскую колли, попытавшуюся защитить свою хозяйку от нападения.

 

Кровь в уголке его рта была признаком какого-то другого злодеяния, которое он, без сомнения, совершил в течение ночи.

 

Она думала, что кончит так же как Мэгги, с разорванным его острыми как бритва зубами горлом, а ее окровавленный истерзанный труп будет выброшен.

Но несмотря на страх, окутавший все ее существо, холодный пот и дрожь, которую она не могла остановить, она по-прежнему была все еще жива. Значит, еще была небольшая надежда, не так ли?

Ее голова болела. Почему он пощадил ее? Почему не убить ее и не положить конец  тем адским мучениям, которые она претерпела? Она приветствовала смерть, в которой он, казалось, отказывал ей

 

Прошли часы. Розмари лежала на своей лежанке, обессиленная. Наконец она собрала все свои остающиеся силы, чтобы сделать несколько осторожных шагов  к открытому дверному проёму. Сможет ли она выйти из этой лачуги, которая в противном случае может стать ее могилой?

Почему он оставил дверь открытой? Неужели он был настолько уверен, что она не попробует убежать?

 

В течение прошедшего часа Розмари не слышала никаких шагов или других звуков, указывающих на то, что он был рядом. Факел на стене начал мигать.

 

Она силилась  услышать как можно больше. Не было ни звука.

Возможно, он наконец ушел.

 

Она ничего не ела со вчерашнего дня и чувствовала легкое головокружение. Холод и сырость пожирали ее тело успешнее, чем это сделали бы крысы. Она знала, что скоро у нее не останется никаких сил.

 

Если она должна была действовать, то должна была сделать это сейчас.

Она думала о том, чтобы побежать, очень быстро, сквозь торфяники, к дому ее отца - в безопасность деревни...

 

Но разве могло быть безопасно, когда был он!l Что, если бы он последовал за нею? Разве она не рисковала подвергнуть его гневу тех, кого она любила? Как смог бы ее стареющий отец противостоять такому, как  онl И как же невинные жители деревни...

 

С глубоким вздохом она отступила прочь от  обманчивого просвета  и вновь легла на свою лежанку, закрыв глаза.

 

Она впала в почти коматозное состояние практически полной апатии. Она не могла двигаться. Она могла только видеть и слышать - и ждать его.

 

А затем она снова услышала его шаги.

Он вступил в лачугу и приблизился к лежанке. Розмари зажмурилась еще крепче и задержала дыхание.

 

Она не имела никакого намерения кричать или бороться. Она молилась о быстрой, милосердной смерти.

 

Хотя ее глаза были закрыты, она чувствовала его почти сверхъестественное присутствие рядом с ней, горящий взгляд  его злых желтых глаз на каждом дюйме ее тела.

 

Он был здесь... так близко. Переполненный гневом и все же полностью неподвижный. "Чего он ждал, чтобы закончить свою грязную работу?" - думала она.

 

Мысленно она молча просила его убить ее, поскольку  больше не могла выдержать эту пытку. Ее глаза были крепко  закрыты, ей казалось, что она чувствовала его дыхание над ее горлом... Что-то мягко прошуршало рядом с ее грудью... Была ли это его рука?

 

Внезапно, с ослепляющей ясностью, в ее лихорадочном разуме явилось откровение. Почему она не подумала об этом прежде?

 

Он не хотел убивать ее. Он хотел, чтобы она осталась с ним.

Он хотел, чтобы она стала его женщиной.

 

Когда он схватил ее, он упомянул среди своих скитаний остров Краунд, один из дальних Оркнейских островов. Он бушевал почти как сумасшедший. Что-то случилось с ним там, что так сильно расстроило его. Он бормотал темные, убийственные обещания мести кому-то близкому ему. Розмари задрожала и подумала, что даже при том, что она достигла дна отчаяния, она бы не поменялась местами с тем другим человеком, поскольку если он смог сделать с ней, совершенно незнакомым ему человеком то, что он сделал, какая еще более ужасная участь была уготована им для того, другого?

 

Она страшилась его мерзкого прикосновения, она была уверена в том, что последует дальше. Ее глаза все еще были закрыты, ее веки болели от того, что были сомкнуты так крепко. Она напряглась, чтобы расслышать каждое  его движение, заглушаемое диким биением ее собственного сердца. Она услышала скрип половиц. Она предположила, что он только что опустился на колени рядом с лежанкой.

 

Тогда она вновь ощутила  его дыхание на своем лице. Оно пахло увядшими цветами, старыми, гниющими, но не было неприятно. Его безгубый рот, всего лишь прорезь на его злобно-насмешливом лице, подобном лицу трупа, неумолимо приближалось к ней. Она была в ловушке.

 

Пальцы Розмари задрожали, нервно вцепились в лежанку, затем сжались в кулаки. Она больше не могла выносить этот ужас. Было бессмысленно симулировать бессознательное состояние.

Она рывком подтянула к себе ноги и вскочила. Она стояла,  затаив дыхание, с  широко открытыми глазами, рядом с ним. Как она и предположила, он стоял на коленях рядом с койкой. Однако со скоростью, бросающей вызов воображению, его рука успела схватить край ее платья, когда она вскакивала, и он теперь держал кусок оторванной ткани в своей руке. Ее левое плечо было обнажено.

 

Он вскочил на ноги и в несколько  шагов оказался между нею и дверью.

 

Она смотрела в его ужасное мертвое лицо, на котором выделялись лишь его злые желтые глаза, и грязные пряди длинных, черных, спутанных волос трепетали от порывов ветра снаружи.

Любое животное кинулось бы на нее. Но он просто раскинул руки,  блокируя ей путь, и ждал.

Затем он начал медленно наступать, вперед, слишком медленно, не отрывая от нее  взгляда злых желтых глаз.

 

Низкое рычание раздалось словно бы ниоткуда. Возможно, это было неосознанное проявление триумфа. Поскольку она была полностью в его власти. Вдали от глаз Бога и мужчин он, наконец, удовлетворит свои  гнусные желания.

 

Она стояла парализованная, на расстоянии меньше чем два ярда от него, осознавая, что если бы она в этот самый момент, возможно, нашла бы способ умертвить себя, она сделала бы это, несмотря на угрозу вечных мук Ада.

 

Он сделал еще один шаг и схватил ее своими руками. Его пальцы мучительно вонзились в ее нежные плечи. Розмари попыталась закричать, но поняла, что не может. У нее остались силы лишь плакать, и слезы беззвучно покатились по ее лицу.

 

Его изображение поплыло. Лишь тлеющее янтарное пламя его злых желтых глаз горело перед нею. Она скорее почувствовала, нежели услышала еще один, более громкий рык. А потом она почувствовала, что с ее тела срывают платье. Инстинктивно она подняла руки, чтобы прикрыть свою грудь. Она услышала ритмичный звук и поняла, что это был стук ее зубов.

 

Внезапно она почувствовала, как он тянет ее к себе с непреодолимой силой, прижимает к своей  мощной груди и, наконец, все ее чувства поглотил ужас, она погрузилась в милосердное забвение.

 

Когда Розмари очнулась, она лежала в своей кровати, дома. Ее отец сидел у ее кровати и после того, как доктор вышел, он сказал ей, что она была найдена голой, окровавленной и покрытой грязью в заброшенной лачуге в западной части торфяников. Не было никакого  его следа.

 

Со временем она выздоровела, насколько это возможно находя утешение в осознании того, что ее жертва спасла ее семью и, возможно, также всю деревня от его гнева.

 

Но ужас начался снова, сначала как мимолетная темная мысль, быстро изгнанная, затем ужасное предупреждение, слишком ужасное, чтобы принять его и, наконец, как неизбежная правда...

Она обнаружила, что беременна.

 

Ее вера была слишком сильна для того,  чтобы наложить на себя руки, и она никогда не стала бы жертвовать невинным существом, которого она теперь носила в утробе. Однако из-за положения ее отца в деревне она больше не могла оставаться здесь до того момента, когда ее положение станет известно всем.

 

Ее отец отослал ее к  своему брату, который был масоном в городе Руане в Нормандии. Будучи бездетными, дядя Розмари и его жена согласились воспитать ребенка как своего собственного.

И так, одним серым зимним утром Розмари покинула Шотландию и отправилась во Францию.

Шесть месяцев спустя  она подготовилась к рождению ребенка.

 

Акушерка -  крепкая нормандская женщина, весьма опытная и предельно осмотрительная,  - громко выражала свои опасения относительно здоровья матери, которое ухудшалось по мере течения беременности. Розмари мучали кошмары, вновь переживались страшные часы, которые она провела в лачуге, где был зачат ее ребенок. Она никому не рассказала об истинных ужасах той ночи, сочинив вместо этого историю об обычном бродяге. Она пробовала скрывать правду даже от себя, но теперь правда  мучила ее по ночам, являясь в виде кошмаров, каждый последующий из которых был более ужасающим, чем предыдущий.

 

Наконец, после долгих часов болезненных родов, акушерка извлекла хныкающего младенца из утробы матери, сообщила, что малыш родился здоровым мальчиком, и перерезала пуповину. Розмари, все еще тяжело дыша, измученная, мокрая от пота, попросила взять ребенка, чтобы приложить его к груди. Акушерка, обеспокоенная  чрезмерным кровотечением у матери, поступила согласно просьбе и вручила ей ребенка.

 

Когда Розмари взяла новорожденного, то посмотрела на его лицо, на его туго натянутую бледную кожу, и задрожала. Ее начало буквально трясти. Затем ребенок впервые открыл глаза и взглянул на мать.

Розмари подняла голову, две слезы медленно скатились по ее мертвенно бледным щекам. Она закричала криком проклятой, и  казалось сама сущность ее жизненной силы покидала  ее тело во время этого крика:

"У него глаза его отца! Его злые желтые глаза!"

 

Розмари была похоронена на Сан-Северском кладбище близ  Руана. Ребенка назвали Эриком в честь его дедушки. Со стороны матери, естественно.

 

«Каждый мужчина находит себе жену, каждый зверь имеет самку, а я должен быть одинок! Мне присущи чувства привязанности, а  в ответ я встретил отвращение и презрение.»

Чудовище. Мэри Шелли, "Франкенштейн", Глава XX.


 

 

 

31 марта 2013г.


На верх страницы

Антология рассказов
"Истории Людей из тени" (Tales of the Shadowmen).
2005 г.

Продолжатели романа Леру (сиквелы, приквелы, спин-оффы)


© 2002 - 2013 Fandrom.Ru | Все права защищены | Ресурс рекомендован для всех возрастных категорий