В роли Призрака Хью Панаро хорош, хорош без сомнений. Но 1 октября 2005 г. Панаро был просто великолепен. Он превзошел сам себя. Выкладываться в свое последнее представление - характерная черта многих исполнителей (примером тому может послужить финальное представление Джона Оуэн-Джонса), однако не у всех получается это сделать так, как это сделал мистер Хью.
 

Его голос достигал заоблачных высот, он был волшебен, раскатист, словно гроза ранним летом, переполнен великолепием тончайших оттенков и интонаций  - от мягкого бархата до холодного металла (на этот раз специально привнесенного самим артистом, а не возникающего из-за неразработанности тембра); обволакивающая томность в "Музыке Ночи", сменяющаяся  яростным криком в сцене снятия маски и переходящая в издевательские насмешки с надуванием губ и тоном, протяжным, нарочито фальцетным (не переходя границ), дабы показать всю степень презрения Призрака - он играет по-черному с директорами, Карлоттой, всей Оперой, включая и зрителей, сидящих в зале (на фразе she is singing to bring down the chandelier последнее ключевое слово он вытягивает так безумно-противно и в то же время с таким ребячеством, что в восхищение не впасть просто невозможно).
 

Абсолютно гениально Призрак буквально вползает на статую ангела в сцене на крыше (сначала появляются руки, медленно, удивительно изящно, а затем и он сам целиком, словно перетекая по изгибам статуи ангела).

Надо заметить, что в это представление у него было значительно больше телодвижений, чем раньше - в "Музыке Ночи", когда  от решетки он направился к Кристине, Панаро-Призрак даже покачивал руками в такт шагам, что делал только Майкл Кроуфорд.

При этом Панаро сделал одну уникальную вещь - над упавшей в обморок у зеркала Кристиной он, стоя на коленях, сложил руки, словно молился на нее, сделав в пении очень длительную паузу, чего раньше до него не делал ни один Призрак, затем встал и только тогда допел арию "Музыка Ночи".

Во время этой драматической паузы весь зал буквально затаил дыхание и царила абсолютная тишина.
 

Во втором акте в сцене на кладбище Панаро манил Рауля пальчиком к себе, делал такие выражения и так дразнился, что даже словами трудно описать - от этой гипнотической и страстной нежности, с которой он  призывал к себе Кристину он просто мгновенно перешел  к этой "кошка-играет-с-мышкой" интонации, когда на сцену выскочил Рауль.

Призрак даже на месте слегка подпрыгнул, прежде чем начал палить в виконта своими огненными шарами. Азартный Призрак, игрун и кривляка (по-хорошему).

В "Точке невозврата" его Призрак пропевал некоторые фразы с хрипотцой, с легкой дрожью в голосе, от осознания того, что рядом любимая девушка, при этом вкладывая всю свою душу в движения рук, особенно пальцев (душа у него так же хороша как руки, скажу я вам).

Но все рушится, когда Кристина сдергивает маску - вот тогда начинается ужас что такое - перекошенное от гнева лицо, этот оскал, это самоирония над собственной внешностью... Короче, он страшен. Но вопрос: за что Кристина, за что? он выкрикивает уже упавшим голосом, полным недоумения.

Вся сцена финала - это чистое "ноу хау" Панаро.

Он буквально вышвыривает Кристину на сцену, запрещает себе касаться ее, хотя жаждет, презрительно высмеивает ее рассуждения про то, что он "купается в крови" (опять фразочки из бульварных романов!), и беззащитно-трогательно протягивает ей фату, а когда Кристина отворачивается, он словно впервые дает себе отчет, что никакой любви и в помине не было, что она совсем не так  понимала их отношения, причем он осознает это с убийственно молчаливым спокойствием.

Именно с этого момента начинается его внутренний, душевный перелом, который и позволит ему в конечном итоге понять и отпустить Кристину.

Его рассказ о матери, о маске, как о первой одежде в своей жизни, он произносит с издевательской, кривой усмешкой над самим собой, а затем чуть ли не смеясь уже в полный голос, отвергает жалость Кристины.

Дальше идет восхитительная по психологической достоверности и вызывающая бесконечное сочувствие к трагедии Призрака сцена - Призрак одевает фату на Кристину, нарочито поправляя ее, снова складывая губы в привычный бантик, и поспешно всовывает ей в руки букет с безумненькой и саракастичненькой такой ухмылкой.
 

Слова Кристины об уродстве его души на некоторое время останавливают его, но приход Рауля окончательно все портит (как всегда), и тут Призрак-Панаро буквально слетает с катушек.

Он садится на трон как маленький королек, скалится, даже мелко топает ногами над смехотворными фразами Рауля, что он, де, любит Кристину, а Призрак, получается, еще должен войти в его положение!

После того, как Рауля подвесили, и Кристина пытается воззвать к своему Ангелу Музыки, Призрак уже отмахивается от нее, а затем, несколько позерски усевшись на трон, выслушивает ее  признания.

Момент, когда Призрак, вскочив, наклоняется над ней, к самому лицу, и медленно, шепотом, словно вбивает гвоздь, говорит, что она испытывает его терпение и чтоб она делала свой выбор, а затем отворачивает, принимая подчеркнуто гордую и независимую позу, производит неизгладимое впечатление. 
 

Поцелуй полностью лишает его душевного равновесия, и когда он уже хочет пережечь веревку, в которой болтается Рауль, взгляд Призрака говорит: "и вот ради этого ты бросаешь меня".

Фразы о том, чтобы они ушли и оставили его, Призрак-Панаро произносит таким тоном, словно говоря "вам что, мало еще, все, что могли, вы уже сделали, идите". 

Сцена с музыкальной шкатулкой смотрится так, как будто он и с ней продолжает играть, опустившись на колени рядом, закрыв ладонью мордочку обезьянки и  детским голосом разговаривая с нею.

В момент прощания с Кристиной он держится наоборот очень достойно,  с чувством пропев: "Кристина, я люблю тебя".

Он не стонет, не рыдает, как многие, когда Кристина уже уплывает  с Раулем. Он просто поднимает фату, глубоко вдыхает аромат Кристины и снова тихо шепчет: "Я люблю тебя".

Взрыв аплодисментов, когда Панаро допел свою финальную арию, оглушает. Зрители в зале рыдали в полной голос хором.
 

Если кратко говорить об остальном касте, то все играли с блеском.

Сандра Джозеф, которая для меня так и остается несколько забавненькой Кристиной (этакой funny girl), понравилась мне в этом представлении гораздо больше, так как в сцене поцелуя в финале ласкала уродливую часть лица Призрака, проявив, наконец, понимание и сочувствие, а возвращая кольцо Призраку, сначала поцеловала само кольцо.

Тим Мартин Глиасон в качестве Рауля тоже постарался - стал более живым и не таким серьезно-сдержанным. К тому же мне понравилось, когда в сцене на крыше он встает перед Кристиной на одно колено - это выглядит романтично. В остальном он так и остался умным (не чересчур), благородным и положительным Раулем. К тому же мне вполне импонирует его внешность и высокой рост - очень достойный облик.

Все остальные сверкали и искрились как всегда.

На поклон весь каст вышел с алой розой в руке у каждого. Все, кроме Панаро (зал просто ревел  при его появлении).

Все раскланялись, причем Панаро поцеловал Джозеф и пожал руку, похлопав по плечу, Глиасона. Затем, когда в зале перестали рукоплескать и вопить, Сандра Джозеф произнесла речь (Панаро при этом обнимал ее сзади).
 

Она сказала, что после 1005 представлений в качестве Призрака, двух лет и некоторого времени в 1999г., Панаро покидает мюзикл.

При этом есть новости не только печальные, но и хорошие - ведь его пригласили на роль вампира Лестата в одноименной бродвейской постанове и, как призналась сама Джозеф, "я буду одной из первых в очереди за билетами на этот мюзикл", так как  Хью прекрасный актер и певец, данный от Бога.

Кроме того, он прекрасный человек, очень скромный, милый, веселый и забавный (тут Панаро прослезился) и когда на сцене он заставлял своей игрой зрителей плакать, за сценой он заставлял всех смеяться, от всего каста до членов оркестра.

При этом Джозеф помянула, что у него есть "начинка для кино", и Панаро немедленно продемонстрировал это, легким движением руки приспустив с себя призрачный пиджак, повернувшись к зрителям и  элегантно выставив вперед ногу - в стиле этакого мачо с оскаровской красной  дорожки (Прим. автора: не знаю, как другие, а я бы такого в кино точно бы взяла).

Во время речи Джозеф Панаро не стоял на месте, целуя ей руку или просто поглаживая ее, или улыбаясь зрителям и изображая, как он будет работать в качестве Лестата, в смысле, как будет кого-то кусать (Прим. автора: показывал только рукой).

В конце Джозеф, повернувшись к Панаро, описала, как они будут скучать по нему и пожелала удачи. Панаро еще раз ее обнял, весь каст, взявшись за руки, еще раз поклонился, и опустился занавес.

И на последок два минуса, которые я бы хотела отметить, говоря о Панаро (больше их нету): первое - как жаль, что он больше не играет Призрака, второе - как жаль, что он все-таки не подхватывал и не носил на руках своих Кристин. :)

22 января 2006 г.

Автор: Anastasia

Источники информации:
Сайт Хью Панаро;
Видеозапись мюзикла от 1 октября 2005 г.;


Все фото сцен из мюзикла являются видео кэпами, сделанными лично автором статьи. Просьба не копировать их и не воспроизводить без разрешения авторов сайта или ссылки на данный сайт.
All photo of the scenes from the musical are video caps, made personally by the author of this page. Please, do not copy them and place them on the web without the permission of the authors of this site and without giving a link to this site.